СЕМЬ ИСКУССТВ

Все признавали превосходство английской артиллерийской выучки — испанцы и французы стреляли медленнее. Но американцы палили не хуже и не раз бивали бриттов, что не удивительно, учитывая практику многих янки в английском флоте и великое множество английских матросов и офицеров, перешедших на службу в US Navy. Причина проста: в американском флоте лучше платили.

Юрий Кирпичев

СИНОП — ПИРРОВА ПОБЕДА

(продолжение. Начало в № 11/2023 и сл.)

Глава 7. Скорострельность русских пушек

Ибо Синоп был уничтожен. Посему анализ начнём с рекордной скорострельности русских пушек, ставшей причиной сожжения Синопа и многих иных проблем, включая затягивание боя. Поскольку же это ключевой вопрос, то посвятим ему отдельную главу. В статье «Пирров Синоп», опубликованной 12 июля 2012 г. на сайте ВМФ РФ www.flot.com, я коснулся некоторых искажений и неточностей в описании Синопского сражения отечественными историками. Каковые вызывают удивление, ибо времени для анализа имелось достаточно — более полутора сот лет прошло с тех пор, когда русские пушки грохотали в гавани Синопа.

Рамки данной главы уже, она посвящена одному вопросу, но очень важному: скорострельности пушек кораблей Нахимова. От темпа огня многое зависело в морских боях. Как быстро стреляли тогда? Не так, как из французской 75-мм пушки образца 1897 года, когда хорошо тренированный расчет (на полигоне) мог на короткое время делать до 30 выстрелов в минуту. Чем проще пушка, тем сложнее из нее стрелять. Но всё же в Синопе палили довольно быстро. Настолько, что возникают резонные вопросы…

Д. Келли пишет о временах дульнозарядных орудий:

«Все эти сложные и опасные задачи требовалось выполнять так быстро, как только возможно, — первоклассный орудийный расчет мог производить выстрел каждые две минуты, иногда даже ежеминутно. Темп огня был чрезвычайно важен, и расторопность расчётов оттачивалась бесконечной муштрой. Крик офицеров непрерывно подгонял артиллеристов во время боя».

Николас Роджер приводит следующие данные. При Финистерре в 1747 году 60-пушечный «Defiance» (24-фунтовые орудия на гондеке, 12-фунт. на опердеке плюс 6-фунт. на шканцах и на баке) дал за пять часов 75 залпов полным бортом, то есть скорострельность составила один выстрел в 4 минуты. При захвате «Дюк д’Эгильон» английский «Тартар» произвёл за 1 час 28 минут боя 42 залпа — один выстрел в 2 минуты. Фантастическую скорострельность при отличной точности развил 64-пуш. «Monmouth» 28 февраля 1758 года в сражении у Картахены (Испания) с 80-пуш. французским «Le Foudroyant» — 33 залпа за час (один залп за 1 минуту 45 секунд). На гондеке корабля стояли 24-фунт., а на опердеке 12-фунт. орудия.

Во времена Нельсона, сообщает Николас Трейси, хорошо подготовленные расчёты орудий британского линейного корабля могли, по-видимому, поддерживать темп стрельбы один выстрел в минуту. Он сообщает, что в 1805 году Dreadnought Коллингвуда мог давать три полных бортовых залпа каждые 3,5 минуты! И что испанский адмирал Федерико Гравина, человек умный, наблюдательный и мужественный, впоследствии участник Трафальгарского сражения, отбивший у англичан захваченный ими корабль, посетив в 1793 году портсмутские верфи, не был впечатлён качеством английских пушек. Он объяснял очевидное британское превосходство в стрельбе лучшей конструкцией орудийных станков, применением ударных замков и отличной подготовкой канониров.

Однако Эндрю Ламберт отмечает высокое качество британских пушек, что позволяло палить из них, не опасаясь разрыва ствола, в отличие от орудий противников. Те несли куда большие потери, пишет он, от взрывов собственных пушек при быстрой пальбе, чем от огня англичан, что деморализовало уцелевшую команду. Доверие британских канониров к своим пушкам и их прекрасная выучка позволяли делать выстрел каждые 90 секунд — в начале боя. Полторы минуты. Это важное замечание о высокой скорости стрельбы именно в начале боя следует иметь в виду.

Англичане уделяли большое внимание морской артиллерии и для стандартизации подготовки канониров обзавелись в 1830 году учебным артиллерийским кораблем «Экселлент». Именно моряки и канониры, прошедшие его школу, стали впоследствии ядром команд кораблей Королевского флота, причем не только времён Крымской войны — идея коммандера Джорджа Смита оказалась чрезвычайно плодотворной! И капитан Роберт Пил, истинный рыцарь империи, единственный, троекратно награждённый крестом Виктории, высшим военным орденом Британии, проходил эту школу. И сам адмирал Джон Фишер, великий новатор и сторонник больших орудий, служил в юности не только на нельсоновской «Виктори», но и на HMS Excellent, а затем и командовал им. Точнее, очередной реинкарнацией этого чрезвычайно полезного корабля.

Адмирал В. Корнилов также пытался завести подобный, но ему, к сожалению, не вполне удалось осуществить свой замысел. Отсутствие такой школы и единообразия в обучении артиллеристов имело свои последствия в Синопском сражении…

Все признавали превосходство английской артиллерийской выучки — испанцы и французы стреляли медленнее. Но американцы палили не хуже и не раз бивали бриттов, что не удивительно, учитывая практику многих янки в английском флоте и великое множество английских матросов и офицеров, перешедших на службу в US Navy. Причина проста: в американском флоте лучше платили.

Так, фрегат «Констеллейшн» в бою с французским «Инсургентом» 9 февраля 1799 г. за 1ч. 15 мин. дал 28 бортовых залпов, то есть в среднем один залп в 2,5 минуты. При этом следует учесть, что бой шел манёвренный, как и в описанных выше случаях, и американец трижды обрезал французу нос, то с одной раковины, то с другой.

«В США призовые расчёты (по американским данным) на полигоне развивали темп стрельбы из 9-дюймовок до 4 выстрелов в три минуты; в годы Гражданской войны броненосец «Нью-Айронсайд» во время бомбардировки побережья мог стрелять из своих 11-дюймовок в течение часа со скорострельностью примерно 12 выстрелов за 20 минут, а в течение 3 часов вести стрельбу со скорострельностью примерно 15 выстрелов за 49 минут». Исключая сомнительные полигонные данные, приходим к выводу, что и в США полторы минуты на выстрел считались отличным результатом.

И так далее. Суммируя имеющиеся сведения, заключаем, что хорошо обученная английская или американская команда могла производить бортовой залп раз в две или три минуты. Однако подобная скорострельность возможна лишь в начале боя, когда орудие уже заряжено, когда расходуются сложенные у него ядра и, главное, имеющиеся под рукой пороховые заряды (тканевые картузы с порохом, как правило, не более двух по соображениям безопасности). Затем они подносятся из порохового погреба, расположенного в глубине корабля, что требует времени.

Для скорострельности корабельных орудий российских кораблей на период Крымской войны А.М. Зайончковский приводит следующие данные: от 1/2 минуты у пушек малых калибров до 3 минут у 3-х пудовых бомбовых орудий. Но речь идёт о Черноморском флоте. На Балтике артподготовка, как и все остальное, была поставлена хуже. Так, в докладе великого князя Константина Николаевича от 4 октября 1852г. приводятся следующие данные о Балтфлоте: «На приготовление к бою употреблялось 1 1/2 минуты, на перевоз всей батареи на один борт — 6 минут, на перемену станка по разным способам — от 3 до 4 1/2 минут, на заряжание и пальбу из каждого орудия — от 4 3/4 до 7 1/4 минут».

На ЧФ канониры, отполированные в знаменитой лазаревской школе, даже из 68-фунтовых бомбических орудий, тяжёлых, с двухпудовыми бомбами, стрелять которыми значительно сложнее, чем ядром, делали выстрел в две, а из 36-ф орудий — в полторы минуты. Да, такой скорострельности они достигали на парадных учениях, после жесточайшей муштры, под барабанную дробь, демонстрируя высочайшим посетителям настоящий артиллерийский балет. Вряд ли при этом производилась точная наводка орудия на цель, главное было показать слаженность и быстроту действий в тот промежуток времени, пока император любовался пальбой. Но всё же результаты учений свидетельствует о хорошей выучке канониров.

Расчет английской 32-фунтовой пушки, основного калибра парусных линейных кораблей Королевского флота состоял из 12-14 человек — она со станком весила около четырёх тонн и требовала усилий большой команды. На гондеке и опердеке русских ЛК стояли 36-фунтовые орудия, численность их расчётов была ещё больше и каждому находилась работа, требовавшая идеальной согласованности с действиями всех остальных. Ознакомиться с техникой весьма трудоёмкой стрельбы из простых как будто бы орудий того времени можно с помощью инструкции адмирала М. Лазарева «Пушечная экзерциция». Приказом от 6 января 1833 г. она стала обязательной при обучении на кораблях Черноморского флота.

Пушечная экзерциция

Предполагая, что по случаю военного времени пушки заряжены, должно командовать:

1. «СМИРНО!»

По сей команде комендоры становятся лицом к пушечным портам, прочие по сторонам орудия, вытянувшись, глаза обращены на командира; равняются так, чтобы касались слегка локтями, соблюдая величайшее молчание.

2. «РАСКРЕПЛЯЙ ОРУДИЯ!»

Первый человек по правой стороне вынимает пробку и кладёт оную позади себя к борту; комендор снимает покрышку и передает оную третьему на правой же стороне, который укладывает ее там же. Между тем с помощью остальных людей раскрепляет орудие и оставляет оное на одних боковых талях, лопаря коих второй человек на каждой стороне держит в руках, дабы в случае боковой качки орудие не могло откатиться.

3. «ПРОТРАВЬ!»

Комендор немедленно берет в правую руку протравку и протыкает несколько раз картуз, обращая кисть руки в ту и другую сторону.[1]

4. «СТАВЬ ТРУБКИ!»

Комендор, открыв трубочную лядунку, вынимает скорострельную трубку и поспешно лядунку закрывает; потом, сняв с конца трубки бумагу и открыв патрон, насыпает порох на полку, которую вслед за сим закрывает, и вставляет трубку в запал.

5. «ПРИЦЕЛИВАЙСЬ!»

Третий с помощью четвертого на каждой стороне (ежели орудие большого калибра) берут лом и ганшпуг и поднимают или опускают казну орудия по назначению комендора, который, выставив левую ногу вперед, согнув колено, правую же ногу вытянув, кладёт левую руку на банден, а правою берётся за рукоятку подъёмного клина и подвигает оный, смотря по тому, возвысить или понизить орудие нужно; после чего с помощью боковых талей, а если нужно, то и ганшпугов, поворачивают станок и наводят орудие на желаемый предмет. Коль скоро орудие наведено, то комендор командует: «По местам!»; в сие время каждый становится на свое место, те, которые имели лом и ганшпуг, держат оные к ноге, а комендор, взведя курок на второй взвод и взяв спускную верёвочку в правую руку, с поспешностью отскакивает назад и, став далее отката орудия, продолжает прицеливаться.[2]

6. «ФИТИЛЬ!»

Последний с левой стороны берет фитиль и, нагнувшись ближе к палубе, сдувает его, после чего держит оный в готовности на случай, что кремень осечётся.

7. «П-ЛИ! ЗАЛОЖИ ЗАДНИЕ ТАЛИ!»

По слову «П-ли!» комендор с живостью дёргает за спускную верёвочку, люди, державшие лопари от боковых талей, бросают оные и отдачею орудия тали сами собой раздёргиваются; вслед за сим комендор затычкою или большим пальцем левой руки затыкает запал.[3] Коль скоро орудие от выстрела отдалось внутрь корабля, то немедленно должно заложить задние тали, вытянуть оные и захватить, а равно и боковые, дабы орудие при качке оставалось неподвижно и тем безопаснее было бы заряжать оное. В случае, что орудие недостаточно при выстреле отдаётся, чтоб можно заряжать оное внутри судна, тогда следует вдвинуть оное задними талями столько, сколько нужно.

8. «ОБОТРИ КРЕМЕНЬ И ПОЛКУ!»

Последний человек с правой стороны, будучи снабжён на сей случай тряпкой, взводит курок на первый взвод и сухо обтирает как кремень, так и полку.

9. «ПЫЖЕВНИК!»[4]

Второй с правой стороны подаёт первому пыжевник, который, переступив через боковые тали, вкладывает оный в дуло орудия.

10. «ОСМАТРИВАЙ ОРУДИЕ!»

По сей команде первый с правой стороны пыжевником осматривает орудие и, вынув оный, отряхивает о дуло и передает второму, который кладёт его на палубу за шеренгой.

11. «БАННИК!»

Второй на правой стороне, взяв с палубы банник, подаёт первому, который, оставаясь на том же месте, то есть внутри боковых талей, вкладывает банник в дуло орудия.

12. «БАНЬ ОРУДИЕ!»

С сим словом первый на правой стороне посылает банник до места, несколько раз оный проворачивает и подобно пыжевнику вынимает его из дула, продолжая вертеть оным по тому же направлению, после чего он банник отряхивает, ударяя несколько раз о дуло орудия, и передает обратно второму. Комендор, во все сие время держа палец на запале, снимает оный и, пропустив в запал протравку, осматривает, чист ли запал.

13. «ПРИБОЙНИК!»

Второй с правой стороны, приняв от первого банник и положив оный на палубу позади шеренги, подаёт ему прибойник.

14. «КАРТУЗ!»

Первый с левой стороны поворачивает налево, принимает картуз от принёсшего оный и кладёт в орудие узлом вне, а швом вниз. Первый с правой стороны посылает картуз прибойником до места, а комендор в то же время пробует протравкою и протыкает оный.

15. «ЯДРО И ПЫЖ!»

Первый с левой стороны, положа ядро в орудие, правою рукою придерживает оное, дабы не выкатилось, а левою принимает от второго пыж и кладёт оный на ядро. Человек с прибойником тотчас досылает ядро и пыж к картузу и, удостоверясь, что они дошли до места, дает знать о том комендору, сам же готовится прибить заряд.

16. «ПРИБЕЙ!»

С сим словом первый с правой стороны прибивает заряд двумя ударами, вынимает прибойник и передает второму, который кладёт его на палубу за шеренгою. После сего все становятся на свои места.

17. «НА ПУШЕЧНЫЕ ТАЛИ!»

Комендор берётся за пушечный брюк и готовится оправлять оный, дабы при вытягивании орудия за борт не встретилось какого-либо замешательства. Последний с левой стороны освобождает задние тали и держит лопарь оный в руках, а прочие все становятся на боковые тали и ждут команды.

18. «ОРУДИЕ ЗА БОРТ!»

По сей команде люди, стоящие на боковых талях, вытягивают орудие за борт. Комендор беспрестанно оправляет брюк и наблюдает, чтобы орудие выпячивалось прямо; а задний с левой стороны в сие время травит задние тали или вовсе отдаёт, смотря по крену или качке корабля.

19. «СНЯТЬ ЗАДНИЕ ТАЛИ!»

Коль скоро станок орудия дойдет до борту, то захватывают боковые тали, дабы орудие на качке не отдалось назад; а задние тали снимают, ибо они делаются более ненужными. Кроме того, задние тали не нужно оставлять и потому, что при выстреле и отдаче орудия блоки оных могут попасть под ось станка и быть раздавленными.

20. «СТАВЬ ТРУБКИ!»

И так далее…

Начальник штаба Черноморского флота и портов

Контр-адмирал Лазарев 1.

Впечатляет, не так ли? Двадцать пунктов, по большей части весьма трудоёмких, которые необходимо выполнить быстро, согласованно и в строгом порядке! А теперь представьте себе три или даже четыре яруса орудий на линейном корабле, вокруг каждого орудия мечутся канониры, в бешеном темпе, да ещё и под огнём врага…

Но ведь инструкция Лазарева неполна! Она подразумевают, что расчёт уже собрался у орудия и готов к стрельбе. Тогда как в реальной обстановке ему ещё надо многое сделать для этого, что Лазаревым опущено. Не пожалеем места для ещё одной большой цитаты — из книги Ильина «Практическая морская артиллерия». Нет, не зря во флот брали самых толковых — непроста была артиллерийская экзерциция. Итак:

«Орудия приготовляются к действованию следующим образом.

№ 1 надевает на себя лядунку, на ремне которой находится также протравник и бурав; в деках вешает рог на бимс или карлинс по правую сторону и позади орудия, на верхней баттарее надевает его ремнём через левое плечо, так, чтоб рог находился на правом боку, раскрепляет орудие и закладывает задние тали, одним гаком в задній рым, а другим в обух задней оси, и с помощью остальной прислуги вытягивает их и крепит ходовые концы лопарей за обухи, находящиеся на уступах станин. При каронадах, в это же время продевают в обухи или рымы сезни, служащие для отодвигания орудий от борта и для поворачивания платформы. Ежели орудие заряжено, то № 1 осматривает протравником на месте ли картуз, и, когда нужно, додвигает его вплоть до дна канала или каморы.

№ 2 также надевает на себя лядунку с протравником и буравом, приготовляет пальник с фителем, швабру и кадку с водою, становит их в промежутках и позади орудий, и ежели приказано, то разжигает фитиль, получая огонь от унтер-офицера того участка орудий, к которому № 2 принадлежит.

№ 3 надевает на правый бок холщевый карман с отвёрткою, запасными кремнями и ветошью; далее, готовит пыжевник, банник, прибойник, которые в деках должны лежать на крючьях при своих орудиях, так, чтобы банник находился по левую сторону орудия, а пыжевник и прибойник по правую, пустым концом к борту; на открытой баттарее № 3 раскладывает принадлежность на палубе (eжели она не привешена к станку), по левую сторону орудия, поперек судна. Ежели банник и прибойник на одном древке, то прибойник должен быть положен к борту. Банник с прибойником и пыжевник на канатном штоке, а также кошель с пыжами должны находится первые по правую, последние по левую сторону орудия.

№ 4 берет ведро, черпает из-за борта воду и наливает в фитильную кадку, а ведро с водою ставит на палубу позади орудия; далее, ежели приказано разжигать фитили, смачивает палубу. При этом случае следует заметить, что коль скоро при орудии находится два ведра, то для большего успеха, № 4 должен доставать воду из-за борта и передавать ее далее посредством другого ведра.

№ 5 вынимает из орудия пробку, раскрепляет самое орудие, и ежели тревога случится ночью, то идет с фонарём от орудия к камбузу, получает от огневого огонь и вешает фонарь на борт в назначенном месте. При бомбовых пушках он должен иметь при себе нож для отнимания фляста.

№ 6 идет к люку, откуда должен получать картузы, и, получив кокор, становится на свое место против орудия. Относительно раздачи картузов следует заметить, что на трёхдечных кораблях картузы выдаются из большой крют-каморы, чрез фор-люк, в нижнюю баттарею; из висячей крют-каморы, чрез грот-люк, в среднюю баттарею; из малой крют-каморы в верхний дек и на открытую баттарею, причем кокора с картузами поднимаются на горденях с крючками в задние люки. На двухдечных кораблях снабжают картузами: нижнюю баттарею и бак из большой крют-каморы, чрез фор-люк, верхний дек и шканцы из малой крют-каморы.

Остальная прислуга открывает порты и раскрепляет орудия в нижнем деке, когда орудия вдвинуты в баттарею, порты без приказания не открывают, а только раскрепляют орудия и ставят их горизонтально. Приготовив баттарею к бою, командир извещает о том старшего по командире судна флотского офицера и становится у грот-люка; баттарейные офицеры и унтер-офицеры становятся против середины участка тех орудий, которыми они заведывают; но это место занимают они только в начале действия, а впоследствии должны находиться там, где присутствие их может быть более полезно и нужно.

Унтер-офицеры, назначенные в крют-камору, в самом начале тревоги бегут к камбузу, получают от часового у фитиля, или огневого, в фонаре огонь, отправляются зажигать крют каморные фонари и ставят к ним часовых, назначенных для присмотра за огнями, после чего идут в свои места. Между тем офицеры, назначенные в крют-каморы, и артиллерийские унтер-офицеры от бомбового погреба, являются на шканцах к командиру судна за ключами от крют-камор и бомбового погреба, и получив ключи, и осмотрев, что фонари зажжены хорошо, двери к ним затворены плотно, и что все приведено в безопасность от огня, отпирают крют каморы и бомбовой погреб и впускают туда людей, назначенных для выдачи картузов и снарядов.

Часовой у фитиля, по пробитии тревоги, разжигает столько фитилей, сколько нужно в баттарее для раздачи унтер офицерам, и передав их, сам идет в назначенное место. Коки по пробитии тревоги зажигают фонари, днем два, а ночью сверх того столько, сколько нужно для передачи огня во все те места, где полагаются фонари, передают фонари по принадлежности, и потом тушат на кухне огонь. Люди, назначенные в баттарею для передачи картузов, вместе с парусниками, завешивают люки сукном и навешивают на карлинсы горденя с медными кручьями для поднимания кокоров; они же расставляют по кубрику несколько вёдер с водою.

В случае надобности, устраивается временная крют камора в парусной каюте у грот люка, или в другом месте подле грот-люка, и на этот предмет приносят туда пороховые, или зарядные, ящики. Место, избранное для временной крют-каморы, завешивается сукном и огня иметь там ни под каким предлогом не позволяется. В военное время, приносят заблаговременно ядра и картечь в баттареи и укладывают их в кранцы по середине корабля. Ежели во время боя снарядов на верху недостанет, то отряжают за ними вниз от каждого орудия из деков 9-х и 10-х, а с верхней баттареи 7-х и 8-х нумеров. Запасные оси и колеса приготовляются в деках плотниками».

Заметим, что ни в инструкции Лазарева, ни в книге Ильина не описано обращение с бомбическими орудиями и бомбами. Таковые появились позднее и ещё более усложнили стрельбу. Что не могло не сказаться на скорострельности. Но проблем и без бомб хватало, обратите внимание на сложную систему подачи пороха к орудиям — это узкое место, ограничивающее скорострельность. Вот, к примеру, что говорится в проекте Морского устава, на который сделаны замечания самим Нахимовым:

«18. Для первых выстрелов и салюта должно иметь в батареях … между орудиями в особых картузных ящиках или кокорах на каждое орудие по одному и не более как по два картуза…»

То есть, если ядра (но не заряженные бомбы) можно хранить горкой у орудия, то кокоры с картузами с порохом для последующих выстрелов доставлялись из крюйт-камеры, что сильно влияло на скорость стрельбы. Подача кокор, как показывает Ильин, дело непростое, особенно когда батальную пальбу ведут сразу 60 орудий на четырёх уровнях, как на 120-пушечных гигантах эскадры П. Нахимова. Д. Келли также весьма живописно описывает адский труд «пороховых обезьянок», подростков, подносивших заряды к орудиям…

Обстоятельный разбор действий нахимовской артиллерии дал А. Кротков в статье «Синопское сражение» («Морской сборник» № 6, 1905). Он показал, что огонь русской эскадры не отличался организованностью и меткостью, отчего и сожгли город Синоп. Но никто, насколько я знаю, не пытался проанализировать данные с точки зрения скорострельности, каковая была рекордной.

Хронология боя

Определим временные рамки. Первые выстрелы раздались с флагманского турецкого 44-пушечного фрегата «Ауни Аллах» в 12 часов 28 минут, затем русские корабли развернулись на шпрингах к целям и открыли сокрушительную батальную пальбу. Над бухтой заревел железный шторм по красочному выражению британца Адольфуса Слейда, но как долго он бушевал?

Согласно Нахимову, «блистательная баталия» (выражение из его рапорта Корнилову) длилась 2,5 часа. На самом деле даже меньше — правая колонна русских кораблей уже через час боя не имела противников, судя по записям в шканечном журнале ЛК «Три святителя». Левая колонна палила до 16:00, но огонь велся уже спорадический, в ответ на редкие выстрелы береговых батарей и избитых турецких кораблей. Далее, при сожжении приткнувшихся к берегу вражеских фрегатов и корветов, он и вовсе велся редко, так что можно согласиться с Нахимовым: подавляющее число выстрелов сделали за первых два с половиной часа. Причем правой колонной за час и 10 минут. А если точнее, то за час. Вот краткий обзор.

Правая колонна

«Императрица Мария». Флагманский корабль еще на ходу попал под огонь, в итоге была перебита большая часть рангоута и стоячего такелажа, но он и сам вел батальную пальбу по судам, мимо которых проходил. Затем отдал якорь напротив адмиральского фрегата и развил столь сильный огонь, что «Ауни-Аллах», не выдержав и получаса боя, отклепал якорную цепь. Тогда огонь перенесли на 44-пуш. фрегат «Фазли-Аллах», тот вскоре загорелся и также продрейфовал к берегу у западной окраины турецкой части города. Мы писали об этом в предыдущей главе, но не помешает повторить.

В журнале корабля записано:

«2. В начале часа (второго часа пополудни — Ю.К.) взорвало крайний турецкий фрегат, а через несколько минут взорвало и шлюп. (Ветер OtS).

В 40 минут сего часа все фрегаты, находящиеся против колонны вице-адмирала Нахимова, прекратили огонь и бросились к берегу, а потому, чтобы действовать по судам, продолжающим сражение с другою колонною, мы завезли верп в 2 часа на SSO.

3. В ½ часа на кораблях «Мария», «Константин» и «Чесма» прекратили огонь».

Нахимов в рапорте Меншикову писал, что после выхода из боя фрегата «Фазли-Аллах»:

«…на корабле, не имея противника, ударили дробь и завезли верп на SSW, чтобы, поворотясь, действовать по батарее № 5 и по судам, сопротивлявшимся второй колонне с большим ожесточением; но последнее оказалось излишним: вторая колонна действовала превосходно».

То есть активная фаза боя правой колонны заняла час или 1 час 10 минут. Первое вероятнее.

«Вел. Кн. Константин». Этот следовавший за «Марией» огромный трехдечный корабль стал на якорь вскоре после нее и открыл батальный огонь по батарее № 4 и по 60-пуш. фрегатам «Навек-Бахри» и «Несими-Зефер». Уже через 20 минут он бомбами взорвал первый, и тот засыпал телами и обломками батарею № 4. Батарея на время замолчала, а когда снова начала отвечать, ее огонь заметно ослабел. Повернув на шпринге, «Константин» стал бить «Несими-Зефер» и 24-пуш. корвет «Неджми-Фешан». В час дня фрегат отбросило на остатки мола у греческого предместья, а вскоре и корвет отнесло к берегу у центральной батареи № 5. На ЛК ударили отбой, ему хватило получаса, чтобы расправиться со всеми своими противниками!

«Чесма», замыкавшая правую колонну, также действовала по «Навек-Бахри», а затем развернулась и срыла батареи № 3 и № 4. Таким образом, правая колонна фактически уже через час после начала боя, к половине второго пополудни закончила работу. И даже быстрее, судя по сообщениям с трёхдечника.

Левая колонна

«Париж». Наибольшая боевая нагрузка выпала на его долю. В начале сражения он палил по батарее № 5, по 22-пуш. корвету «Гюли-Сефид» и по египетскому 56-пуш. фрегату «Дамиад» (Dimyat) В 1 час 5 минут корвет взлетел на воздух. Вскоре и «Дамиад» отбросили на берег. После этого «Париж» вытравил цепь, развернулся на шпринге и стал бить 64-пушечный фрегат «Низамие». В 2 часа тот потерял две мачты и был отнесён к берегу, где загорелся. Тогда «Париж» снова развернулся на шпринге — против батареи № 5.

«Три святителя». У этого корабля в 12:45 перебило шпринг, его развернуло кормой к берегу, и он оказался в опасной ситуации, попав под меткий продольный огонь батареи № 6, сильно повредивший его рангоут. К счастью, удалось быстро завести на баркасе верп, отвернуть корму и вскоре он вынудил 54-пуш. фрегат «Каиди-Зефер» броситься к берегу. В его вахтенном журнале записано, что

«В ½ часа (в половине четвертого — Ю.К.) заметили, что неприятельские суда прекратили пальбу, некоторые из них были разбиты, потоплены, а некоторые горели. В ½ часа у нас прекратили пальбу, одержали победу над турецкими судами и предавали их огню».

В прибавлениях к описанию Синопского сражения в этом журнале добавлено:

«…бой в 2 часа 30 мин. почти прекратился. Правый фланг, не имея у себя ни одного противника, умолк, между тем как на левом были слышны изредка выстрелы с фрегата «Дамиад», который, лежа на мели под прикрытием навалившегося на него фрегата «Низамие», снова открыл огонь; мы и «Париж» по ним действовали, но в 3 часа все смолкло и бой был окончен совершенно: неприятельской эскадры не существовало».

«Ростислав» встал напротив батареи № 6 и 24-пуш. корвета «Фейзи-Меабуд». Сначала он действовал также и по фрегату «Низамие», но того крушил «Париж», поэтому корабль сосредоточился на корвете, отбросив его на берег, и помог кораблю «Три святителя», уничтожив батарею, сильно вредившую тому. После часа пальбы взорвались и затонули также транспорты «Фауни-Еле», «Ада-Феран» и купеческие бриги, а пароход «Эрекли» выбросился на берег. Нахимов сообщает:

«Батареи №№ 5 и 6 продолжали до 4 часа беспокоить нас. Изредка, уже калёными ядрами; но по счастию, эти последние не произвели никакого особенного вреда. Корабли Париж и Ростислав разрушили эти батареи».

Таким образом, в 3 часа дня последнее сопротивление было подавлено, иначе Нахимов не послал бы в это время на берег парламентера с угрозой сжечь город, если оттуда будет выпущено хоть одно ядро. Это подтверждает рапорт Корнилову от 18 (30) ноября — Нахимов пишет, что сражение продолжалось два с половиной часа.

За это время его эскадра сделала 16873 выстрела и выпустила 18055 снарядов. Это очень много, даже для боя на якорях, когда скорострельность максимальна. Вот пункт седьмой из приказа Нахимова:

«Став на якорь и уладив шпринг, первые выстрелы должны быть прицельные; при этом хорошо заметить положение пушечного клина на подушке мелом, для того, что после, в дыму, не будет видно неприятеля, а нужно поддерживать быстрый батальный огонь. Само собою разумеется, что он должен быть направлен по тому же положению орудия, как и при первых выстрелах».

Но ведь приходилось не только палить вслепую, но и время от времени переносить огонь с цели на цель, причем не только поворотом орудий, но и перетягиванием корабля на шпринге, что является делом не одной минуты.

Скорострельность кораблей Нахимова

Теперь можно установить, как быстро стреляли российские корабли.

«Императрица Мария». Флагманский корабль сделал 2128 выстрелов за 1 час. Четыре 68-ф бомбических орудия правого борта выпалили 176 раз, на одно орудие приходится 44 выстрела или выстрел за 1 мин. 36 сек., что на 10 сек. лучше, чем у HMS Monmouth, скорострельность коего считали фантастической, причём тот бил из более лёгких пушек и ядрами.

28 орудий правого борта калибра 36-ф выпустили 1361 снаряд, но использовали 1333 картуза с порохом — 28 раз выпалили двойным снарядом. Это дает 47,6 выстрелов на орудие или один за 1 мин. 26 сек. — ещё более фантастический результат! На учениях, проведённых Нахимовым в 1852 году, скорострельность 36-фунтовок составляла выстрел в минуту и даже быстрее, но, во-первых, делалось всего лишь по пять выстрелов, а во-вторых, палили холостыми, без ядер, что гораздо проще.

Да, скорострельность бомбических орудий ЧФ на учениях (то есть не под огнём противника и лишь на краткое время артиллерийского балета) поражала императора, доходя до 2 мин. (при стрельбе ядрами), а у 36-фунтовок до 1,5 минут. Но, напомним ещё раз, в бою такой темп возможен лишь первые три-четыре залпа, пока есть запас ядер, сложенных у орудия, и особенно кокор с пороховыми картузами — держать их под рукой опасно по вполне понятным причинам, поэтому кокоры подносят из крюйт-камер и не более чем по две на одного подносчика. К тому же уже через час боя при пальбе из тяжёлых пушек начнёт сказываться усталость.

Орудия верхней палубы флагмана, десять 24-ф одного борта, а это тоже вполне солидная пушка, произвели 619 выстрелов (из них 24 двойными снарядами) — 61,9 выстрела на орудие или выстрел за 58 сек. Тут уж судите сами, то ли русские канониры были лучшими в мире, то ли надо искать иное объяснение…

«Великий Князь Константин». 457 выстрелов из четырнадцати 68-ф орудий правого борта или 32,6 на одно орудие. Это 1 мин. 50 сек. на выстрел. Блестящий результат и даже более того! Тридцать шесть 36-фунтовок правого борта использовали 1529 картузов. Это 42,5 выстрелов на орудие или 1 мин. 25 сек. на выстрел. На уровне рекордной скорострельности на учениях. Но тут реальный бой…

Двенадцать 24-ф пушек стреляющего борта затратили 480 картузов — 40 выстрелов на орудие или 1 мин. 30 сек на выстрел. Превзойдение феноменального результата «Монмута»…

«Чесма» — её пальбу рассматривать не будем. Из-за того, что «Мария» стала на якорь, не дойдя до назначенного диспозицией места, «Чесма» уперлась в корму «Вел Кн. Константина», потеряла время на поворот и перетягивание на новую позицию, тоже оказавшуюся неудачной, и в итоге бой для нее свёлся к борьбе с парой береговых батарей, да еще несколькими орудиями, что ближе к корме, она могла действовать по фрегату «Навек-Бахри». В итоге корабль сделал значительно меньше выстрелов, чем остальные.

«Три Святителя» — его данные также опустим, как нехарактерные. Турецкое ядро перебило шпринг, корабль развернуло кормой под сильный огонь береговых батарей, некоторое время он не мог вести ответный и в итоге чудес скорострельности не продемонстрировал.

После потрясающих артиллерийских достижений «Императрицы Марии» и «Вел. Кн. Константина» результаты кораблей левой колонны выглядят бледнее, но все же у двух из них они также на рекордном уровне. И даже выше. Подавляющее количество выстрелов линкоры Новосильского сделали за 2,5 часа, поэтому для расчётов можно взять это время, ошибка будет невелика, несколько процентов.

«Париж». На его счету, а он стоял в самом центре бухты и событий и потому палил очень часто, 3952 выстрела. Из них 893 приходятся на четырнадцать 68-ф бомбовых пушек левого борта. Это 63,8 выстрела на орудие за 150 минут или один выстрел в 2 мин. 21 сек. Чуть хуже, если учесть, что левая колонна палила несколько дольше. Но ведь это не учения, это бой, когда по тебе тоже стреляют и вражеские ядра не только свистят рядом, но и перебивают такелаж корабля и крушат рангоут. К тому же палить бомбами сложнее, чем старым добрым ядром. И всё же комендоры «Парижа» два с половиной часа поддерживали чуть ли не рекордную для таких орудий скорострельность.

Блестяще! Если бы не одно но: артиллерийские наставления не предусматривали для бомбических пушек батального огня, они требовали прицельного. Не одобряли они и стрельбы полными ядрами. Именно поэтому американский конструктор Джон Дальгрен разработал в то время более тяжелые орудия с рациональной формой ствола, которые могли стрелять не только бомбами, но и стальными ядрами, что впоследствии весьма пригодилось во время Гражданской войны, когда противники построили в сумме более ста броненосцев и мониторов.

36 «парижских» 36-фунтовок левого борта выпалили 2111 раз — 58,64 выстрела на одно орудие или один выстрел за 2 минуты 34 секунды.

Двенадцать 12-фунтовок сделали 940 выстрелов. Это чуть более 78 секунд на залп. Отличный темп! И даже более того. Особенно если учесть, что временами пальба прекращалась, поскольку требовалось не только корректировать прицел, перенося огонь на новую цель, но и весь тяжелый корабль перетягивать на шпринге, а это дело не одной минуты.

Вспомните, в начале боя «Париж» палил по батарее № 5, по корвету «Гюли-Сефид» и по египетскому фрегату Dimyat. После чего вытравил цепь, развернулся на шпринге и стал бить фрегат «Низамие». Сбил ему две мачты, того отнесло к берегу, где он загорелся, и тогда «Париж» снова развернулся — против батареи № 5. Два разворота огромного корабля на шпринге это вам не 5, да и, пожалуй, не 10 минут. Так что реальная его скорострельность ещё выше, причем намного. Если, конечно, она была реальной…

«Ростислав». В реальности заставляют сомневаться результаты ЛК «Ростислав». Он выпалил 3960 раз, выпустив при этом 4962 снаряда — тысячу выстрелов сделано двойным снарядом, когда в ствол забивают два ядра. Пишут, что таким образом он спасал ЛК «Три Святителя». Но, во-первых, стрельба двойными снарядами действенна лишь на дистанции менее кабельтова, тогда как «Ростислав» стоял как минимум вдвое, если не втрое дальше, судя по схемам из шканечных журналов. А во-вторых, при такой стрельбе увеличивается время заряжания. Да и темп сбивался в результате разрыва пушек от сумасшедшей пальбы, пожаров и сопутствующих этому больших потерь, на которые приходится половина из 5 убитых, 105 раненых и обожжённых на «Ростиславе». Это самые высокие потери на эскадре, составляющие половину её потерь.

Четыре 68-ф орудия его левого борта сделали 400 выстрелов — это 1 мин. 30 сек. на выстрел. Гораздо лучше результатов образцового «Парижа». Что маловероятно для столь тяжёлых пушек. В данном случае возможны даже приписки. Думать так имеются основания, и А. Кротков приводит их именно в отношении «Ростислава».

Далее, 2800 выстрелов из двадцати восьми 36-фунтовок одного борта за два с половиной часа — это также по сотне на орудие и 1 мин. 30 секунд на выстрел! И даже лучше, учитывая приведённые выше резоны. Плюс десять 24-ф орудий: 760 выстрелов — 1 мин. 58 сек. на выстрел. Почему лёгкие орудия стреляли медленнее? Возможно, потому, что стояли на верхней палубе, и подносчикам кокор с картузами приходилось преодолевать более длинную дистанцию от крюйт-камеры. Тогда тем более удивительны достижения расчётов этих пушек на «Париже»…

Как бы то ни было, а результаты рекордсмена «Ростислава» настораживают не менее достижений «Императрицы Марии» и «Вел. Кн. Константина». Тем более что палил он лихорадочно, не сообразуясь с характером целей и дистанциями, всем, что подвернётся под руку, о чём свидетельствует разнообразие выпущенных им снарядов.

Бомбические проблемы

Как видите, возникают серьёзные вопросы. Остановимся на том, что влияет на скорострельность новых орудий, на стрельбе бомбами. Корнилов уделял много внимания артиллерии вообще и бомбическим орудиям в частности. К примеру, циркуляром от 14 (26) мая 1853 г. он определил нормы отпуска бомб на корабли и долю заряженных бомб, то бишь начинённых порохом и зажигательной смесью. Для трёхдечного корабля с батареей из 28 68-ф. орудий полагалось 520 бомб, из которых 140 заряженных. В случае нужды остальные бомбы заряжались уже на корабле. Значит, на случай внезапного боя предусматривалось всего пять заряженных бомб на орудие. Что касается заряжания на кораблях, то, судя по числу брошенных в Синопском сражении пустотелых бомб, этим не занимались.

А. Кротков пишет:

1) «Стрельба из 68-фн. бомбовых пушек производилась пустотелыми снарядами, т. е. неснаряженными бомбами, чаще, чем снаряжёнными бомбами; на «Ростиславе» было выпущено даже довольно большое число таковых снарядов на орудие. Разрушительное действие таковых снарядов было ничтожное — почему так было сделано — сказать в настоящее время трудно;… но факт остается — всею силой разрывного и зажигательного действия снаряжённых бомб не воспользовались».

2) «Артиллерийское учение» 1847 г. изданное по Высочайшему повелению говорит, что из бомбовых пушек нельзя стрелять сплошными ядрами и выставляет причину: слишком большая отдача орудий. Между тем все корабли стреляли ядрами (сплошными снарядами) из бомбических орудий».

4) «Число заготовленных разрывных снарядов (снаряжённых бомб) и зажигательных снарядов (брандскугелей) из 68-фн. бомбических орудий ни на одном корабле не было использовано полностью».

«Число выстрелов, сделанных из этих крупных орудий, было немного более 2000 (12%). Этого числа прицельно брошенных бомб было бы совершенно достаточно для сожжения гораздо более сильного числом кораблей неприятельского флота, чем был в Синопе. Но дело в том, что из этих 2000 брошенных снарядов из бомбических орудий не все были бомбы, но были и ядра, была и картечь и притом в значительном количестве».

Кротков весьма деликатен. Всё обстояло ещё хуже. Так, «Императрица Мария» бросила всего 5 бомб из 176 снарядов, пущенных её бомбическими пушками. «Вел. Кн. Константин» 30 бомб из 457; «Чесма» 18 из 88; «Париж» 70 из 893; «Три святителя» 28 из 147; «Ростислав» 16 из 400. Всего 167 бомб из 2161 снарядов, выпущенных бомбическими орудиями. Итого 7,7%. Немного, но даже в этом случае приходится удивляться высочайшей скорострельности кораблей Нахимова.

Ибо стрельба бомбами сложнее, чем ядрами. Их хранят в специальных ящиках в бомбовом погребе, запальные трубки также в ящиках, но отдельно, причем трубки выпускались трех типов в зависимости от дальности стрельбы, да ещё с метками, по которым их надо обрезать для точного подбора дистанции. В суматохе боя надо найти нужный ящик, принести к орудию, вскрыть его, снять с бомбы колпачок, ввернуть в нее трубку, ту в определённом положении, трубкой к казенной части, вставить в ствол, в итоге темп пальбы значительно падает.

Обстоятельный Кротков затрудняется объяснить, почему так плохо использовали бомбические орудия (и не только их), однако причины имеются и не так уж трудно их выяснить.

Жандр пишет: «Озабочиваясь также о том, что опытов над полётом и действием бомб в Чёрном море было весьма мало, а сочинений, которые могли бы служить руководством по этой части не было вовсе, Корнилов поручил адъютанту своему, лейтенанту Железнову, перевести некоторыя места из сочинений известного английского генерала Дугласа; составленная таким образом брошюра «Об укладке бомб на судах и о необходимых предосторожностях при стрельбе ими» напечатана… и разослана на суда «Гг. офицерам для соображения», как сказано в циркуляре Начальника Штаба Черноморского флота и портов от 2-го июня».

Имеется в виду июнь 1853 года. Оставалось всего три месяца до начала войны, и возникает вопрос: а что, хотя бы несколькими месяцами ранее начальник штаба не мог этим озаботиться? Дело ведь важное, тем более что еще с февраля флот готовили к десанту на Босфор. Ведь историки пишут, что Лазарев и его ученики предусмотрели каждую мелочь в сём грандиозном проекте. А уж стрельба из самых мощных орудий, под которые специально строились самые мощные корабли, это совсем не мелочь! Что может быть важнее?

Увы, судя по всему, Нахимов или не понимал бомбической специфики, или просто не желал рисковать с капризными и неважно освоенными новшествами. Поэтому в своем боевом приказе он требовал подойти к противнику на минимальное расстояние, чтобы в старом стиле палить в упор. Не нока-рей-бой, но близко к тому. В таком бою бомбы вообще малопригодны, особенно с плохо калиброванными русскими запальными трубками. Тем самым он резко снизил поражающую мощь главного калибра своих новейших линейных кораблей.

Лишь после Синопа под руководством Корнилова составили «Правила для стреляния с судов бомбами и гранатами», объявленные по Черноморскому флоту при приказе командира Севастопольского порта от 12 (24) февраля 1854 года. В них определили, сколько и каких трубок должен иметь корабль, и на каких расстояниях надлежит употреблять различные трубки и заряды. А в докладной записке от 22 февраля того же года Корнилов писал тому же командиру:

«Примечание: 1) Иметь в виду, что с уменьшением заряда при бросании бомб нужно соответственно этому увеличивать угол возвышения. 2) Менее 2-х кабельтов расстояния, без особенной надобности, бомбами и гранатами не должно стрелять, но если бы встретилась эта надобность, то длину трубки оставлять ту же самую, а заряд пороха еще уменьшить».

Как видим, он фактически признал неэффективность бомбических орудий в Синопе и объяснил причины. Но не все. Имелась еще одна, заключавшаяся в разбросе параметров резьбы очка бомб и запальных трубок. Технология их изготовления на русских заводах выдерживалась плохо, параметры колебались, и для каждой бомбы приходилось уже на корабле подбирать подходящую трубку. А поскольку хранились они в целях безопасности отдельно, исключая минимальный запас снаряжённых бомб, то подбирать приходилось непосредственно у орудия, в условиях боя.

Об этом свидетельствует рапорт Нахимова Корнилову о необходимости унифицировать размер бомбовых трубок:

«Корабль «Двенадцать апостолов», на Севастопольском рейде 6 июля 1853 г.

При приеме из севастопольских артиллерийских магазинов на суда бомб 68-фунтовых встречается большое затруднение в пригонке металлических трубок, для них употребляемых, так что одну и ту же трубку приходится применять в несколько бомб, пока она не найдет своего очка, а это происходит от того, что каждая бомба имеет разной меры очко и разную нарезку в медной втулке, ввинченной в нем; как равно и трубка, если она пригнана в одну бомбу хорошо, то эта же трубка в другую бомбу входит свободно и остается еще зазору линии на две, но как много из незаряженных бомб, отпущенных на корабли, по неимению помещения в бомбенных погребах хранятся на кубрике, а трубки, как набитые составом, вывёртываются из них и с привязанными к ним ярлыками хранятся в бомбенном погребе, а потому, если бы понадобилось скоро зарядить бомбу, отыскать трубку к ней по ярлыку потребуется время и легко может встретиться замешательство. Обстоятельство это имею честь довести до сведения вашего превосходительства и вместе с этим просить, не угодно ли будет предписать, кому следует, на будущее время отливать на заводе бомбы с металлическими трубками так, чтобы в каждую бомбу трубка, какая ни попалась, входила в очко по нарезке винтов правильно и до шляпки довинчивалась плотно, как обыкновенно должна быть пригнатая в бомбу трубка. Вице-адмирал Нахимов 1-й».

А ведь до второго в том году выхода Нахимова в крейсерство оставалось всего три месяца, и нет сведений, чтобы наложенную на рапорт резолюцию «к исполнению» исполнили.

Подводя итоги, заметим что, судя по приказам и инструкциям Корнилова, изданным как до, так и после Синопа, бомбы на ЧФ освоили плохо. Хромало как изготовление (трубки не шли по резьбе, реальное время горения не соответствовало указанному на рисках, поэтому приходилось самим пересверливать и перезаряжать их и т.д. и т.п.), так и боевое применение. В конце концов, помимо сложностей в использовании, бомбы были весьма дороги по сравнению с цельным ядром. К тому же стрельба ими требует точного выбора дистанции и прицела, тогда как в Синопе шла слепая батальная пальба на пределе скорострельности. Из-за дыма комендоры порой вовсе не видели кораблей противника и палили по вспышкам вражеских орудий. Поэтому Синопский бой решило старое доброе ядро.

(продолжение)

Примечания

[1] Ежели с того времени, как орудия были заряжены, судно имело боковую качку, то для удостоверения, что ядро от картуза не отделилось, должно опробовать сие прибойником и во всяком случае прибить заряд до места двумя ударами.

[2] Люди с ломом и ганшпугом держат оные к ноге для того, чтобы, во-первых, не мешать откату орудия, и, во-вторых, если б встретилась надобность приподнять или опустить казну или должно поворотить само орудие, то по первому знаку комендора они готовы сие исполнить.

[3] Затычка для запалов делается из пеньки; употребление оной предпочитается потому, что комендор, не занимая рук своих для закрытия запала, может употреблять оные при орудии для других надобностей.

[4] Пыжевником осматривать орудие каждый раз по выстреле не нужно, но делать сие достаточно через три раза в четвёртый.